Портретная фотография начала века

Количество портретных фотоателье в России резко увеличилось с конца 70-х годов XIX века. Какие они были?

Если попробовать мысленно возвратиться в Петербург тех лет и посетить профессиональное фотоателье, то мы смогли бы понаблюдать за работой целого коллектива фотографов. Обычно съемку портретных групп в крупных ателье обслуживали до восьми человек.

Фотографическое ателье, 1884г.

Два служителя раскатывали ковры, ставили мебель, вынимали и расставляли фоны. Сам процесс фотографирования был разделен на шесть стадий, и за каждую отвечал особый фотограф-специалист.

Первым начинал работать фотограф, ведавший обстановкой съемки: подбором мебели, фонов и декораций.

Вслед за ним вступал в свои обязанности второй фотограф – «позер», рассаживавший снимавшихся людей и придававший им те или
иные позы, выдвигавший стояки позади кресел с «рогачиками» для поддержки головы, так как экспозиция и была все еще довольно длительна.   

Третий фотограф «колдовал» над освещением, создавая те или иные световые эффекты при помощи задергивания и отдергивания многочисленных верхних и боковых занавесок в павильоне.

Четвертый ведал только установкой аппарата для съемки: определял нужное расстояние, передвигал взад и вперед махину павильонного аппарата, устанавливал объектив на фокус. Это была нелегкая работа: огромные аппараты для портретных групп имели кассеты для пластинок в 100x80 и даже 150x120 сантиметров.

Кабинетные портреты конца 19-начала 20 вв. (из коллекции Анатолия Панфиля)

Правда, фотоотпечатки с таких пластинок, делавшиеся в это время контактом на альбуминной бумаге (увеличение еще не применялось), получались несколько меньшего размера: 50x60 и 80x100 см, ибо учитывалось, что края мокрой коллодионной пластинки будут захватаны руками при изготовлении их и при съемке.

Печать на альбуминовой бумаге производилась на свету, поэтому при обработке применялся только вираж-фиксаж. Эта бумага давала красивые глянцевые отпечатки , и под действием света получались более темные глубокие тени и полутона с очень хорошей проработкой деталей.

Чрезвычайно ответственной была работа пятого фотографа-лаборанта, изготовлявшего мокрую коллоди-онную пластинку для данной съемки. Снимать можно было только на мокрой пластинке, которая так и вставлялась в мокром виде в кассету. Как только пластинка начинала подсыхать по краям (примерно через 3 минуты), она теряла свою высокую чувствительность и делалась непригодной для съемки. Коллодионом покрывались обыкновенно зеркальные стекла, которые можно было после смывки многократно употреблять для нескольких съемок. Как только все приготовления к съемке заканчивались, фотографу-лаборанту давался звонок, и он приносил свежеизготовленную огромную мокроколло-дионную пластинку. Только тогда приступал к работе шестой фотографсъемщик.

Кабинетные портреты конца 19-начала 20 вв. (из коллекции Анатолия Панфиля)

Самая большая камера на свете

В «New-York Herald» помещено описание камеры, построенной в Чикаго для железнодорожных снимков по линии Чикаго и Альтона. Для этой камеры употребляются самые большие пластинки, которые имеют размеры по длине 2,44 метра и в высоту 1,06 м.

Такая камера предназначалась для съемки специальных поездов и была выставлена на Парижской всемирной выставке. Камера эта перевозится на платформе, прикрепляемой к локомобилю, и при работе требует нескольких человек.

Вид камеры обыкновенный, хотя вес одной ее кассеты равняется 226 кг, а самой камеры без кассеты 507 кг. Камеру изготовляли 2 месяца.

Чтобы представить размер ее меха, достаточно сказать, что для склейки его было употреблено 181 литр клея. Стекла в камере удерживаются белыми деревянными брусами; весь мех и подвижные части оклеены как внутри, так и снаружи черным сукном для устранения прохождения света.

Кремальера камеры имеет длину 6,8 метра. Камера окрашена в красный цвет. Для вычисления объективов, позволяющих снимать как отдаленные так и близко расположенные, употреблено было б месяцев.

Пластинки для камеры приготовляются как простые, так и ортохроматические, которы режутся особой машиной.

ж. «Фотографъ-Любителъ», № 8,1901 г.

Фотография полка солдат (из архива Союза фотохудожников России)Фрагменты фотографии полка солдат (из архива Союза фотохудожников России)

 

 

Фрагменты фотографии полка солдат (из архива Союза фотохудожников России)

Р. Дюркоп, «Портрет молодой женщины»

Рудольф Дюркооп (1848-1918 гг.) начал профессионально заниматься фотографией в Гамбурге в возрасте 35 лет. До 1899 года его снимки почти не отличались от работ других заурядных фотографов-портретистов того времени. Но на пятьдесят втором году жизни Дюркооп вдруг круто меняет свои профессиональные привычки и выходит на совершенно другой уровень портретной съемки.

Произошло это после того, как он посетил несколько фотографических выставок, на которых увидел работы талантливых «фотолюбителей»: Грега Эннека (Англия), Гертруды Кезебир (США), Демаши (Франция), а также благодаря врожденному художественному чутью, дремавшему в нем до сих пор. Рудольф Дюркооп смог оценить, какая пропасть отделяет обычную рутинную профессиональную фотографию от действительно художественных произведений.

В 1899 году Дюркооп показал на Гамбургской выставке фотографии, которые резко отличались от всех его прежних работ, произведя грандиозный успех у поклонников светописи. Что же так отличало эти работы? В чем секрет мастера?

Р. Дюркоп, «Портрет Хедвин Доон»

Дело в том, что в отличие от традиционных портретов – снимков на фоне рисованных «ландшафтов», искусственных пальм, нелепейших аксессуаров в виде картонных камней, лодок и баллюстрад, к тому же вылизанных ретушью «под яйцо»*, – портреты Дюркоопа отличались правдивостью, обаятельной простотой и жизненностью. Какие же «хитрости» и профессиональные секреты использовал Рудольф Дюркооп в своей работе?

«Под яйцо» – ретушь, удаляющая все морщины, родинки и т.п. на лице человека.

 Р. Дюркоп, «Дирижер Артур Никши»

Р. Дюркоп, «Портрет английской танцовщицы Мод Эллен»

Прежде всего, мастер отказался от съемки в павильоне с его верхним дневным светом. Он стал фотографировать людей в спокойной обстановке, в небольшой уютной комнате, куда непосредственно перед самой съемкой его ассистент вносил небольшую дорожную камеру на легком штативе. Нередко он делал снимки и на открытом воздухе: в парке, в саду, на террасе, а также «на дому» у заказчика, справедливо полагая, что любой человек в своей домашней обстановке чувствует себя более непринужденно.

Второй момент: Дюркооп отказался от ретуши, что для того времени было столь же смело, сколь и непривычно.

И, наконец, третий «секрет». Как, собственно, проходила сама съемка? Прежде чем фотографировать модель, он старался ближе с ней познакомиться. Для этого заводил какой-нибудь интересный разговор и добивался того, чтобы человек двигался, а не оставался в одной и той же позе.

Мастер же, следя за моделью, запоминал наиболее характерные, интересные позы и выражения лица. Только после этого Дюркоп приступал к съемкам, делая по 6-10 «дублей» (все это время продолжая поддерживать беседу, чтобы по возможности не утомить модель и не дать ей сосредоточить внимание на том, что ее снимают). Большое внимание мастер уделял и оформлению снимков. Чаще всего он монтировал их на мягком цветном картоне (преимущественно светло-коричневых тонов) с прокладкой между картоном и отпечатком листа тонкой японской бумаги. Причем формат картона, его тон, а также тон подкладки подбирался соответственно характеру снимка и тону самого отпечатка. Художественный стиль Дюркопа привлек в его мастерскую «цвет общества», знаменитых людей того времени, знаменитых музыкантов, артистов, ученых и политических деятелей.

Тогда же открылась еще одна черта этой незаурядной личности. Зная о недолговечности отпечатков на фотографических бумагах (даже пигментных, у которых иногда отслаивалось изображение, и платиновых, могущих от времени пожелтеть), а также желая сохранить для потомков портреты своих великих современников, Дюркоп обращается к гелиогравюре. Для этого на 53-ем году жизни(!) поступает учиться в Берлинский политехникум, где в совершенстве овладевает техникой этого процесса. Вскоре Дюркооп выпускает на гелиогравюрах около 300 портретов, размером 18x24 см.

Однако Рудольф Дюркоп был не только выдающимся фотографом-портретистом. Его необычайная энергия не удовлетворялась лишь личной фотографической практикой. В течение 10 лет он посещал наиболее крупные фотографические общества в Германии и Швеции, где делал доклады о портретной фотографии с демонстрацией работ лучших европейских и американских фотографов-художников.

Всесторонняя эрудиция и блестящие ораторские способности сделали Дюркопа очень популярным и признанным авторитетом как среди профессионалов, так и среди любителей фотографии. Кроме того, он организовал «Германский Союз фотографов», «спонсировал» Мюнхенскую фотографическую школу, а также многочисленные фотовыставки.

И, конечно, такая плодотворная деятельность не могла быть не оценена. Дюркоп был почетным членом крупнейших фотографических обществ и организаций: Лондонского Королевского Фотографического Общества, Лондонского Художественно-Фотографического Салона, Американского Союза фотографов, Южно-Германского Союза фотографов и других.

3a 12 лет им было получено более 200 наград, в том числе и нефотографических: Баварская медаль «За науку и искусство», государственная медаль от Сената Гамбурга, плакет от Берлинского университета. Необычайную жизненную энергию проявил этот человек и в конце своей жизни. В возрасте 63 лет он принимает приглашение из Америки сделать доклад на конгрессе американских фотографов и едет в далекий Мичиган.

Р. Дюркоп, «Семейный портрет»

Р. Дюркоп, «Портрет Эрнста Гардта»

Р. Дюркоп, «Композитор Зигфрид Цагнер», 1908г.

Глядя на портреты Рудольфа Дюркопа глазами зрителя конца XX века, ловишь себя на мысли, как современно они смотрятся!

В них удивительным образом сняты временной и психологический барьеры между зрителем и изображением.

Талант мастера смог «перешагнуть» через время, даря нам возможность и сегодня видеть красоту лиц и ощущать обаяние людей, живших много-много лет назад...

 

Источник: http://www.indexmarket.ru/products/?content=item&id=386