Евгений Умнов

Евгений Умнов родился в Москве 24 мая 1919 года.
После окончания школы в 1938-1944 гг. учился в МИСИ на архитектурном факультете.
В 1941 г. вместе с матерью находился в эвакуации в Новосибирске. Работал в газете «Советская Сибирь» фотокорреспондентом.
В 1943 г. вернулся в Москву, учился, а с 1947 г. – постоянный сотрудник ВОКСа (Всесоюзного Общества культурных связей с заграницей).
С 1949 г – член профсоюза работников полиграфического производства и печати.
С 1959 г – член Союза журналистов СССР.
С 1950 по 1975 гг. - сотрудник журнала «Огонек».
Умер Евгений Умнов в 1975 году.

Его фотографии публиковались в АПН, журналах «Советский Союз», «Театр», «Балет», «Советское фото», «Крестьянка» и многих других, с его фотографиями издавались альбомы по искусству.
Фотографии Умнова использованы в книгах о балете Большого театра, альбомах, посвященных творчеству ансамбля под руководством Игоря Моисеева и многих других.

"Стройность, элегантность, сдержанность, спокойный взгляд умных глаз, внимательно, благожелательно и с любопытством нацеленный на собеседника, – такие впечатления остались от первой встречи с Евгением Умновым – талантливым фотокорреспондентом и настоящим художником.

Отец Евгения Умнова был репрессирован в 1928 году, и его воспитанием занималась большая и дружная семья матери.
Мать смолоду брала уроки у художника Константина Юона и эти навыки ей пригодились. В дальнейшем, помогая сыну, она делала виртуозную негативную ретушь.
Сестра матери, Софья Мальцева, знаменитая теннисистка, чемпионка «Спартакиады народов СССР», дружила с актерами Московского Художественного театра, с которыми ее свело увлечение большим теннисом. Семья Евгения Умнова жила на улице Кузнецкий мост, рядом с Большим театром.
Все окружение формировало его интересы в дальнейшей жизни….
Студенческие годы в Московском строительном институте выпали на военное время. Уехав в эвакуацию в Новосибирск, Евгений начинает публиковать свои снимки в местной газете. Всерьез увлекшись фотографией, Умнов решает оставить архитектурный факультет и поступить на работу фотокорреспондентом.
Вернувшись в 1943 году в Москву, он сотрудничает с ВОКС (Всесоюзное общество культурных связей с заграницей), печатается в информационном издании «Бюллетень ВОКСа». Его фотографии появляются в журнале «СССР на стройке».
С первых лет своего профессионального пути Умнов работал «плечом к плечу» с ведущими отечественными фотографами того времени. Вместе с Виктором Руйковичем он снимает послевоенный Таллинн, с Семеном Фридляндом и Яковом Халипом – строительство Московского Университета на Ленинских горах, с Самарием Гурарием – ВДНХ, с Борисом Кудояровым – праздничную Москву 1950 года. С того же года Умнов становится постоянным сотрудником еженедельного журнала «Огонек».
Годом позже произошло мое, можно сказать, заочное знакомство с ним. Я пришел в «Огонек» наниматься в фотолаборанты и, приближаясь к кабинету заведующего фотоотделом журнала, я услышал вопль моего будущего начальника – Алексея Александровича Вольгемута: «Умнов – дармоед и лодырь!» Тогда я даже испытал некоторое потрясение.
Через считанные дни я обнаружил, что вышеупомянутый фоторепортер отнюдь не лодырь, и уж совсем не дармоед! Дармоедом он не мог быть по определению – в штате редакции не состоял, работал на договоре, и, следовательно, никакой зарплаты не получал – только гонорар за опубликованные снимки. А чтобы их публиковали, надо было таковые сделать, чего, будучи лодырем, осуществить было абсолютно невозможно. Посему гнев начальства мог объясняться лишь тем, что надо было заткнуть в номере какую-то дырку, для чего на съемку, заведомо неинтересную, кого-то надо было отправить, а вышеуказанного Умнова под рукой в этот момент не оказалось…
В советские времена со свободой творчества было куда сложнее, чем теперь. Редакционные задания не терпели экспериментов с изображением, а стандарты советской идеологии держали фоторепортажи в узких рамках «правильной» картинки…
Умнов без особого удовольствия ездил на съемки по заданию редакции, которые ограничивали его и в тематическом, и творческом аспектах. Он предпочитал работать по собственному плану.
Впрочем, снимать хорошо он умел все – у него было великолепное чувство кадра. Он занял свою «нишу» в фотографическом мире и с определенного времени стал сам выбирать темы для съемок. Постепенно в его творчестве начали преобладать сюжеты о культурной и научной жизни страны – это уличные сценки, события, московские международные кинофестивали, гастроли зарубежных театральных коллективов. Национальная американская выставка в Сокольниках – о ней он рассказывает в своем знаменитом фоторепортаже «Кухонный разговор» - диалог между Никитой Хрущевым и Ричардом Никсоном, происходивший на стенде General Electric, демонстрировавшем кухню типичного американского дома…

Фотографы того времени испытывали трудности не только с идеологической, но и с технической стороны. Отечественная промышленность выпускала пленку и фотобумагу не самого лучшего качества. Зачастую приходилось запасаться качественным фотоматериалом всеми возможными способами. Умнов добывал его (и фотоаппаратуру), не жалея средств. Потому и снимки его отличались высоким качеством – как правило, он их печатал сам, доверяя лаборантам только контрольки. В отношениях с коллегами он был корректен, но дружбу водил не со всеми – в его «ближний круг» входили, я бы сказал, наиболее интеллигентные фоторепортеры. Вне фотомира он общался с балетмейстерами, художниками, актерами, музыкантами и прочими творческими людьми.
У молодых, начинающих актеров была примета – снявшись у Умнова, можно считать, что успешная карьера обеспечена…

Особая любовь и восхищение – балет – сквозная тема в работах Умнова с первых, не совсем удачных съемок в 1946 году до вершин фотографического творчества. Подробно охарактеризовал эту сторону творчества Умнова главный балетмейстер Большого театра Юрий Григорович в десятом номере «Советского фото» за 1972 год:
«Что отличает фотографии этого талантливого мастера? В чем особенность его искусства, именно искусства, творчески и содержательно воспроизводящего свой предмет, в данном случае жизнь балетного театра?
Люди театра по-особому относятся к фотографиям сцен из спектаклей, портретам актеров в ролях. Фотографии дают возможность взглянуть на свое искусство со стороны, оценить себя, проверить. Это своего рода контроль, беспристрастный судья. Но такова лишь одна из функций театральной фотографии, ее утилитарное, что ли, назначение, имеющее лишь практический смысл. Естественно, широкого зрителя в театральной фотографии привлекает другое — изобразительный рассказ о роли, спектакле, актере, живое и непосредственное раскрытие индивидуальности того или иного исполнителя, проникновение в замысел той или иной сцены и т.д. Для этого нужно, кроме технического мастерства, обладать еще собственным творческим, художественным видением…. Он знает и чувствует театр, отыскивает свой угол зрения для каждой съемки, исходя из собственного замысла и характера сцены, спектакля, актера. Иной раз он выбирает какую-нибудь верхнюю точку, и тогда перед нами как на ладони предстает хореографический рисунок во всех своих линиях и переходах. Порой это снимок из-за кулис...
…Балет – искусство сложной эстетической специфики, сложных образных законов. Умнов отлично понимает, чувствует и эту специфику, и эти законы, умеет сразу схватить индивидуальность исполнителя, подметить самое существенное. Искусство Умнова как бы впитало в себя основные качества классического балета: строгость формы, простоту, гармоничность.
Не все театральные фотографы интересуются репетициями – черновыми, будничными, изнурительными и изматывающими, когда порой за долгие часы отыскивается всего лишь какая-то одна комбинация. Я уже говорил, что Умнов неизменно присутствует именно на таких репетициях. И я как-то привык к этому постороннему глазу, фиксирующему все мои настроения и поиски...
...Независимо от того, связано ли это с моим творчеством или нет, но благодаря Умнову мы имеем в своем роде уникальные снимки, передающие самую тревожную и загадочную вещь в искусстве – рождение произведения... Проникая за кулисы, в лабораторию хореографа, раскрывая перед своим зрителем мир прозаический, каждодневный, он всегда ищет художественное содержание и эстетический смысл. У него кухня театра не менее театральна, чем сами спектакли, жизнь за кулисами, в мастерской хореографа предстает как продолжение сценической жизни».

Американский антрепренер Сол Юрок, организатор первых гастролей творческих советских коллективов, ценил и использовал работы Умнова в рекламных альбомах и буклетах. Умнов, первый из советских фотографов, опубликовал в журнале «Америка» репортаж о гастролях в Москве американского «Балета Джофри». Несмотря на то, что его прославила балетная фотография, по его архиву можно изучать культурную жизнь страны.

Мы с ним делили на двоих редакционную репортерскую кабину, и лучшего напарника я бы никому не пожелал – его аккуратность в работе с растворами была безупречна, и кабина всегда блистала чистотой, а уж неряшливость многих наших коллег можно было видеть невооруженным глазом – об этом свидетельствовали побелевшие от химикатов бачки и кюветы. Вроде мелочь, но характеризует…
Его уход стал для меня истинной трагедией – потерять друга, которому исполнилось только пятьдесят шесть лет – это ужасно.

И сейчас, через 40 лет после того, как Евгения Умнова не стало, его работы востребованы не только на волне общего интереса к фотографии. Они публикуются на страницах разных изданий, мы их встречаем на стендах престижных фотовыставок – и в XXI веке они напоминают людям о Верном Рыцаре прекрасной дамы, именуемой Фотографией.


Юрий Кривоносов
фотограф, филолог, журналист