Юрий Грымов: «Оставьте возможность Господу богу нам помогать»

Ведущие российские режиссеры убеждены, что финансовый кризис окажет оздоравливающее воздействие на кинематограф — смоет то, что недостойно, дав выжить дееспособным и талантливым. О новом кинопроекте и недавних фотовпечатлениях мы поговорили с известным российским режиссером и замечательным фотографом Юрием Грымовым.

Юрий Грымов: «Оставьте возможность господу Богу нам помогать». О новом кинопроекте и недавних фотовпечатлениях мы поговорили с известным российским режиссером и замечательным фотографом Юрием Грымовым.

— Юрий, в ноябре прошлого года в прокате появился ваш новый фильм «Чужие». И вот вы снова на съемочной площадке. Над чем сейчас работаете?

— Фильм называется «На ощупь». Четыре года мы писали сценарий, полгода шел подготовительный период и сейчас, наконец, приступили к съемкам. Говорить о сюжете смысла не вижу и вообще запрещаю его раскрывать. Скажу лишь, что по жанру это любовная история, где помимо главного героя присутствует множество небольших ролей. В этом смысле финансовый кризис пошел нам на пользу, масса хороших артистов освободилась от сомнительных проектов. У нас снимался великолепный Валерий Баринов, Александр Балуев, Маша Миронова, Антон Шагин, Дмитрий Назаров. Если раньше мне импонировало снимать локальные картины, даже «Чужие» с американцами были сняты в одной деревне, то здесь объектов съемки великое множество и география охватывает сразу два города — Москву и Ялту. Но «лавстори» — настоящая, серьезная и очень сильная любовная история — будет одна. Фильм должен появиться в прокате в конце декабря 2009 — начале января 2010 года.

— Не побоялись начинать съемки в кризис?

— Кризис наоборот все расставил на свои нормальные места. Урезонил ценовую политику многих кинокомпаний, сделал адекватными гонорары. Материальная часть кинопроизводства в России была очень завышена. Цены стремились к шизофреническим, тогда как сервис отсутствовал вообще. Нельзя сказать, что кризис сыграл на руку. Тем не менее, именно благодаря ему может наконец появиться настоящее российское кино. Сейчас же 90 процентов фильмов, снимающихся в России, представляют собой низкосортное американское кино с участием русских актеров. Все просто обалдели с этим гламуром, культом денег, карьеры... Это же бред! У человека обязательно должна присутствовать параллельная идея в виде веры, любви. Нельзя выстраивать свою жизнь только по принципу успеха и финансового благополучия. А когда средства массовой информации культивируют успех любой ценой, то общество становится больным. Посмотрите, что творится по телевизору, в интернете, в новостях. Нет ни одной новости без слов «убей» или «убит», или «съели», или «распяли».

Впрочем, я очень благодарен российскому телевидению за тот ужас, который на нем творится. Такого количества художественных картин я никогда раньше не смотрел. А теперь, каждый день, если не поздно возвращаюсь домой, смотрю DVD. Телевизионщики сделали все возможное, чтобы нормальные люди не смотрели телевизор, их цинизм достиг предела.

— Не доводилось бывать на вашей съемочной площадке, говорят, вы часто появляетесь там с фотоаппаратом...

— Сейчас уже не появляюсь, потому что это две совершенно разные профессии. Одна другую укрепляет, но взаимоисключает. Поэтому на съемках присутствует специально нанятый фотограф. Мы делаем репортажные снимки для архива и прессы. Я не пускаю на съемочную площадку посторонних людей. Мне легче нанять собственного фотографа, чем полагаться на работу фотожурналистов. Я не хочу видеть на страницах журналов и газет кривые рожи, потому что некоторым кажется, что это и есть фотоискусство. Мое же увлечение фотографией история отдельная. В последнее время я даже на отдыхе перестал фотографировать, потому что понял — или ты фотографируешь или отдыхаешь. Менять объективы, носить тяжелую сумку — это все серьезно и требует определенного внимания и усилий. Поэтому фотоаппарат беру с собой практически всегда, но фотографирую не часто. Ребенок с фотокамерой бегает и этого для семейного фотоальбома вполне достаточно. Я никогда не называл себя фотографом. Чтобы им являться, фотографии нужно уделять гораздо больше жизненного пространства. Я называю себя продвинутым любителем. Это не скромность, а реальное положение вещей.

— Ваш стаж «продвинутого любителя» уже пересек 20-летнюю отметку. Приоритеты за это время сильно изменились?

— Я особо не структурирую себя в плане фотографии, определенных приоритетов у меня не было и нет. Мне нравятся и постановочные, и репортажные снимки. Я не пытаюсь ковыряться в том, что мне близко. В последнее время цепляют портреты, лица. Самое важное в снимке для меня — настроение, какая-то должна поступать информация от человека. В майские праздники, если нахожусь в Москве, люблю фотографировать ветеранов на площади Победы. Когда начинаешь соединять в голове, что было и что есть, как эти люди, победившие фашистскую Германию, живут в нашей стране, как они нищенствуют, мне становится очень стыдно и неудобно. Их мало, а наши политики носят рубашки по 400 евро... Мне интересны и неожиданные натюрморты, забавные сюжеты. Недавно я вернулся с Бали. Так вот там пришлось изрядно попотеть, пытаясь снять новорожденную обезьянку — размером с ладошку. Она быстро бегала, создавая массу проблем с фокусировкой, а вокруг еще суетилась ее ревнивая мамаша. Рубашку после всей этой беготни можно было просто выжимать! Очень хочется еще съездить поснимать на Суматру, Яву. Не отказался бы от фототура и в Австралию, но больше все-таки привлекает Индонезия. Я в последнее время очень сильно подсел на арабское и индонезийское изобразительное искусство. Оно безумно интересно. Я понимаю, что наши рынки, к сожалению, практически не пересекаются. Но для себя мир Индонезии и Северной Африки я открыл и теперь мечтаю приобрести 2–3 серьезные работы. Удовольствие это не из дешевых. Если бы я мог финансово себе это позволить, я бы много чего еще купил.

— Вашу приемную украшает гигантский снимок вашей дочери. А дома фотографии дополняют интерьер?

— Десятка два старых фотографий можно насчитать. Бывая за границей, я часто посещаю разные галереи, покупаю интересные мне фотографии. Не то чтобы я их собирал, но мне очень нравятся старые отпечатки. Например, я очень люблю Кубу, и у меня дома висит на стене потрясающая фотография Фиделя Кастро. Я ее долго искал, ходил по разным лавчонкам, клубам, хотел найти снимок Фиделя, чтобы на нем он был не памятником, не героем революции, а человеком. И нашел! Настоящую фотографию тех лет! На ней Кастро, будучи молодым, лет 25-ти, на скорую руку перекусывает в кафе — ест котлету. Фидель Кастро прекрасен, эдакий герой-разбойник на пару с Че Геварой. Есть фотографии из кинофильмов. Отпечаток со съемок «Кавказской пленницы» того года. Вицин, Моргунов и Никулин в шутку стоят на пьедестале, сцепив руки как «Рабочий и колхозница». Этот снимок был подарком режиссеру Леониду Гайдаю.

— Один из классиков фотоискусства сказал, что по-настоящему хороший снимок может вместить в себя целый фильм и снять такой гораздо сложнее, чем полноценную кинокартину. А на ваш взгляд фотография и кино сопоставимы?

— В чем-то да. Но, скажу честно, с фотографией дело обстоит все-таки легче. Для шедеврального снимка нужен лишь момент, и его можно поймать, иной раз даже случайно. И этот элемент случайности порой решает все. Хорошее кино — это полтора часа выстроенной работы, где ничего в кадре не появляется стихийно, на все лишь ваша воля.

— Как относитесь к качеству снимков? Смазанные, нерезкие фотографии у вас имеют право на существование?

— Для меня слово «качественный» — синоним слова «честный». Фотография сделана честно, если она несет в себе какую-то энергетику. Я никогда не ставлю во главу угла технические преимущества фотосъемки. У меня есть очень хороший снимок, он прекрасно смотрится в большом размере, я даже напечатал его на пластике. Съемка происходила ночью в Венеции на катере, который качало на волнах. Смазка получилась естественным образом, и снимок благодаря ей вышел просто необыкновенный.

— А сами в кадр любите попадать?

— Ненавижу! Как сам сниматься, так и когда меня фотографируют. Я чувствую ужасный дискомфорт, потому что привык стоять с другой стороны камеры и самостоятельно выстраивать происходящее в кадре. А когда ты становишься объектом, это крайне не комфортно.

— Темой этого номера «Фотодела» является школьная фотография. У вас сохранились снимки тех времен?

— Да, конечно. Когда все сидят. Приходил фотограф и всех нас щелкал. Развитие в сфере школьной фотографии, разумеется, не помешало бы. Все-таки это особая память и школьные снимки, безусловно, должны делаться талантливыми людьми, на сто процентов профессионально. Такие фотографии бережно хранятся в любой семье, на них всегда интересно посмотреть и кому-то показывать. У дочери в школе тоже снимают общие снимки в рамочках, делают даже какие-то календарики с их лицами. Не слишком художественно, но трогательно и симпатично.

— Что как творческий человек можете посоветовать нашим читателям?

— Мне всегда были интересны люди увлекающиеся фотографией. Ведь фотоискусство — это некое таинство, случай, провидение. Поэтому, посоветовать хотелось не слишком сильно увлекаться цифровыми фотокамерами. Кино я вообще снимаю на пленку35 мм. А фотографирую на цифру. Но все больше и больше понимаю, что пора переходить на широкий слайд. Когда человек нажимает на спусковой курок и потом сразу видит результат у себя на экранчике, тайна уходит. Я бы посоветовал все-таки ее оставлять. Оставлять возможность господу Богу нам помогать.

Источник: www.rosphoto.com